Дарит каждый день каплю свинца...

В далеком 2008 мы жили вдвоем с Марго в нашей маленькой и темной двушке, похожей скорее на нору или пещеру, но никак не на квартиру. Я ходила на работу и учебу, Марго в сад, а в сердце моем были амурные страдания и печаль от достаточно нелегкой жизни. Но все познается в сравнении. Оглядываясь сейчас назад я понимаю что тогда было легко. Морально. У меня было достаточно общения на работе, Марго исправно гостила периодически у бабушки и было много-много друзей (друзей?). Не смотря на всякого рода страдания и переживания у меня были мечты и цели. Желание к чему то стремиться.
 В невыносимо крайние случае я собирала себя и за волосы вытаскивала из дома, кидая тело в улицу, в ночь. Бродила с плеером в ушах. Иногда быстрым шагом преодолевая метры остывающего или уже холодного асфальта, а иногда и неспешно переставляя ноги. Музыка тогда была для меня важной частью существования. Плеер всегда с собой. Спать без музыки в ушах? Нет! Я позволяла себе такие вольности как: болтать с питерскими знакомыми по телефону в 2 ночи, сидя на балконе; курить на кухне в темноте и смотреть на ярко-тлеющую сигарету. Мне хотелось влюбляться и любить, физической близости и духовного единения. Я хотела. Я могла. Четыре кодовых слова. "Водолеи свободолюбивы. Нельзя ограничивать водолея." А я попалась. Крепко. Намертво. И не эта несвобода меня тяготит, а то что человек находящийся рядом со мной не видит ни-че-го. Внешне я спокойна. хотя это спокойствие вызвано элементарной апатией. Не той, которая периодически находит, а той, которая глубоко и надежно въелась в нутро. Внутри же я рву и мечу, пытаюсь завести свой "мотор", но "стертер" не исправен. И ведь не продашь старушку, так и буду ездить на ней... Я перестала слушать музыку, выходить куда-то. Я стала слишком дикой и стрессозаряженной. Я ничего не хочу. Я ничего не могу. Это не я вовсе. Послушай, порой мне кажется. что без тебя мне было бы проще. Да, это так. Когда ты не доволен - я молчу. Почему? Мне все равно. Это страшно? В нашем случае наверное, но мне то все равно. И не спрашивай меня люблю ли я тебя. Ты ведь не хочешь услышать ответ. А я не хочу отвечать. Ведь произнеся это вслух я исчезну. Совсем.
 Я не могу ничего поменять. Сейчас я совсем не вижу выхода. Больной клаустрофобией в коробке без окон и дверей, с одиноко висящей мерцающей тусклым светом лампочкой.
 "И знаете, доктор, меня тяготит такое мое одиночество..."